* * *

Вскоре я уже мог включить моторы, и рубка «Шань-Тянь» задрожала, когда мы помчались сквозь ночь со скоростью в сто миль при попутном ветре. Гром моторов, работающих в полную мощь, звенел в моих ушах сладчайшей музыкой. Постепенно мое настроение поднялось. Я еще раз проверил, где мы находимся. Мы потеряли не так уж много времени. По моим расчетам, мы будем над верфями Хиросимы примерно за полчаса до рассвета.

Некоторое время все мы стояли в рубке, слушая бодрое гудение моторов, и каждый был погружен в свои мысли. Наконец молчание прервал Шоу.

– Если я теперь умру, – сказал он неожиданно и тем самым выразил ту мысль, которая шевелилась во всех нас, – то по крайней мере оставлю своей стране в наследство революцию, которая победит во всем мире. Ученые в Городе Восходящего Солнца претворили в жизнь проект «АБ», даже если эта бомба и не сработает. Будут построены новые фэй-цзы, их распределят между революционерами. Я дам народу силу. Силу самостоятельно решать свою судьбу. Я уже показал людям моей страны, что великие державы вовсе не непобедимы, что их можно сокрушить. Вот видите, дядя Владимир, надежда, а вовсе не отчаяние, вызывает победоносные революции!

– Возможно, – отозвался Ульянов. – Но одной надежды недостаточно.

– Нет – политическая власть вырастет из лопнувшего кожуха нашей бомбы. Если угнетенные получат такие же бомбы, они смогут сбросить с себя иго своих угнетателей!

– В том случае, если бомба сработает, – бросила Уна Перссон. – Я в этом вовсе не уверена. Реакция ядерного распада, да? Все это прекрасно, но как вы думаете осуществить это на практике? Боюсь, вас немного ввели в заблуждение, мистер Шоу.

– Поживем – увидим.

Я вспоминаю, как меня охватили предчувствия, когда показалось темное побережье Японии после залитого луной моря. Мы заглушили моторы, и ветер погнал нас вперед.

Я привел в состояние готовности схемы включения и снял с предохранителей рычаги, закрепляющие люки нижнего трюма, чтобы сбросить бомбу на ничего не подозревающие верфи. С высоты я видел гирлянды огней всех цветов радуги. Город Хиросима. Под нами простирались верфи – на мили и мили вдоль побережья тянулись ангары, причальные мачты, ремонтные доки. Эти сооружения почти исключительно использовались в военных целях, особенно теперь. Если нам удастся уничтожить хотя бы часть этого объекта, мы могли бы затормозить, если не остановить, натиск на Город Восходящего Солнца.

Я хорошо помню, что смотрел на Уну Перссон и гадал – страдает ли она все еще по своему погибшему отцу? И о чем так тяжко задумался Дутчке?

Поначалу он ненавидел Шоу, но затем вынужден был признать, что великий полководец Повелитель Воздуха был гением. Он достиг того, о чем многие другие революционеры могли лишь мечтать. К примеру, тот же Ульянов. Казалось, старик почти не понимает, что его мечта теперь превращается в действительность. Он так долго ждал. Думаю, я сочувствовал ему, очень сочувствовал. Всю свою жизнь он ждал российской революции, ждал, что поднимется пролетариат, и никогда ему этого не увидеть. Может быть, этого никогда и не произойдет…

Когда мы проплывали над территорией верфи, Шоу с любопытством наклонился вперед. Он держал ладонь на кобуре; в другой была сигарета. Его желтая шляпа кули съехала на затылок, и сейчас он, со своим красивым евразийским лицом, выглядел в точности героем народной сказки.

Вся территория была ярко освещена; люди трудились над военными кораблями, которые должны быть готовы к следующему дню, чтобы начать большое наступление на Город Восходящего Солнца. Я видел черные очертания корпусов, копоть ацетиленовых ламп.

– Мы на месте? – и снова полководец стал похож на мальчишку-школьника. – Это территория верфи, капитан Бастэйбл?

– Да, это она.

– Бедные люди, – Ульянов потряс своей седой головой. – Они ведь только 'абочие, как все остальные.

Дутчке указал большим пальцем в сторону города.

– Их дети будут нам благодарны, когда вырастут.

В этом я сильно сомневался. Завтра в Хиросиме будет много вдов и сирот.

Уна Перссон взглянула на меня с тревогой. Она явно больше не сомневалась в действенности нашей бомбы.

– Мистер Бастэйбл, насколько я знаю, теоретически бомба такого типа может причинить необозримые разрушения. Часть города может попасть в радиус ее действия.

– Город находится почти в двух милях отсюда, мисс Перссон.

Она кивнула.

– Возможно, вы и правы, – она провела рукой по своим блестящим черным волосам и снова взглянула вниз, на верфи.

– Высота тысяча футов, штурман! – сказал я. – Попробуйте опуститься пониже.

Теперь мы уже различали отдельных людей. Люди бегали по бетонированным полам, носили инструменты, карабкались по лесам на огромные броненосные корабли.

– Вон там главный ремонтный док! – Шоу указал направление. – Не могли бы мы направить корабль туда, не включая моторы?

– Нас скоро обнаружат. Но попытаемся. Штурман, пять градусов право руля!

– Есть пять градусов право руля, сэр, – отозвался бледный молодой человек у штурвала. Корабль тихонько закряхтел, поворачиваясь.

– Приготовьтесь быстро поднять его вверх! – предупредил я.

– Ясно, ясно, сэр.

Теперь мы находились над главным ремонтным доком. Я взял телефонную трубку.

– Капитан нижнему трюму. Главные люки готовы?

– Готовы, сэр.

Я опустил рычаг, отключая предохранительные системы.

– Предохранительные рычаги вынуты, сэр.

– Готовьтесь сбросить груз!

– Есть, сэр.

Огромный корабль нырял все ниже и ниже, погружаясь в ночь. Я слышал, как вздыхающий ветерок ласково гладит его нос. Грустный такой ветерок.

– Орудия к бою!

Это на тот случай, если в последний момент нас заметят и откроют огонь. Я полагался на момент внезапности, на растерянность, которая охватит неприятеля после того, как раздастся чудовищный взрыв. Это даст нам достаточно времени для бегства.

– Все орудия готовы, сэр.

Шоу подмигнул мне и усмехнулся.

– Как только услышите щелчок – полный вперед! Поднимайте корабль!

– Есть, сэр.

– Открыть люки!

– Есть, сэр.

– Бросайте!

– Сделано, сэр.

– Угол подъема шестьдесят градусов! – приказал я. – Штурман, высота три тысячи футов! Дело сделано!

Корабль задрал нос, и мы схватились за поручни, когда рубка накренилась.

Шоу и остальные смотрели вниз. Я хорошо запомнил их лица. Дутчке сжал губы и нахмурился. Уна Перссон явно думала о чем-то своем. Ульянов тихонько посмеивался про себя. Шоу повернулся ко мне. Он широко улыбался.